«Серёга, который компакт-диски продавал»

Помню, в 90-х – такое было ощущение! – как-то вдруг стало модно собираться в разношёрстные рок-н-ролльные бэнды, проводить в Новокузнецке какие-то рок-фестивали (естественно, с морем пива и девочек!). Люди, которые этим всем занимались, были, как минимум, странными: кто-то – интересно странным, но большинство – не очень-то и интересно. Время было таким – растрёпанно-растерянного поколения, потерявшегося между СССР, когда всё считалось понятным и шло, как шло, по неуклонному курсу коммунистической партии, и смутным, бандитским, голодным, весёлым лихолетьем, звенящим ожиданием, что вот прямо сейчас глыба эпох как сдвинется и как будет невыносимое счастье, если не всем, то тебе-то точно! Тем, кто тогда сочинял, пел и слушал, было, в основном, лет по 20. Тот самый возраст, когда тебе хочется всё и сразу, когда ты сам про себя самонадеянно думаешь, что способен явить миру какие-то невозможные откровения, о которых никто никогда до тебя, это ж надо, и не додумывался… И двух рук будет много, чтобы посчитать по пальцам, сколько представителей непутёво-шумных 90-х в итоге состоялись как музыканты – и те уже, большей частью, не в Новокузнецке. У каждого из уехавших покорять столицы и оставшихся здесь – своя история взаимоотношений с капризной, прекрасной, роковой возлюбленной – музыкой. Я встретилась с Сергеем ЕРМАКОВЫМ, который неделю назад с элегантной воодушевлённостью исполнял в джаз-клубе «Геликон» нежно-бархатные хиты Фрэнка Синатры, чтобы узнать, как «Пластмассовый мальчик» превратился в Strangers in the night.

– Сергей, помните тот момент, когда вы решили – всё, я хочу заниматься музыкой!?

– Отлично помню: это было в 82-м, когда я, девятилетний, услышал у двоюродной сестры записи «Машины времени». Сразу – током! Я тоже так хочу! Сам научился играть на гитаре, подбирал какие-то аккорды. Я тогда учился в 70-й, у Оршанского, но в то время там был всего один класс, кого учили музыке. Как же я хотел туда попасть! Сказали, что мест нет. А я был упёртый – в старших классах свою первую группу собрал из друзей-одноклассников. «Колледж 70» называлась. Нам с классным руководителем повезло – Виталий Леонидович Сафонов, наш военрук, он давно уже директор центра «Орион», вёл в школе туристический кружок, мы много где бывали, стали двукратными чемпионами ещё СССР, потом – России. Это благодаря его поддержке мы начали репетировать в школьном подвале. А он как раз под студией находился, так что педагоги, которые на фортепьяно с ребятами занимались, пожаловались Оршанскому, что кто-то внизу всё время «бу-бухает». Илья Михайлович пришёл на нашу подвальную репетицию – и устроил прослушивание, что мы умеем, после чего купил нам инструменты. Понятно, что «бу-бухи» от этого только усилились, зато на выпускном у нас уже было настоящее выступление! Поступать я поехал в Томский университет – на геолого-географический факультет. Это казалось правильным, близким, понятным – я ведь со школы был в туризме… Оказался в нужное время в нужном месте! Тогдашний Томск был как Ливерпуль в 60-х: каждый третий – поэт, философ, музыкант. Всё бурлило. А журналисты с гигантским интересом про это писали, снимали. Будто какая-то отдельная, своя страна! Большие всего творческих людей учились на геофаке с истфаком. Естественно, я сразу же, ещё на первом курсе собрал группу – «Холодный Грок». В нашем репертуаре были песни собственного сочинения, мы записали несколько альбомов, сняли первый клип, продавали свою музыку на кассетах и катушках в местных магазинах, фестивалили, конечно. Было здорово. Да и возраст такой – я поступил в ТГУ в 17, закончил в 22. Всё в жизни улыбалось.

– Новокузнецк – после Томска – встретил суровым смогом?

– Можно и так сказать. Я вернулся в 95-м, стал работать на кафедре геологии и геодезии СибГИУ, но меня хватило только на год. Сбежал даже не от геологии или студентов – от безнадёжного безденежья. Копеечного заработка не хватало ни одежду купить, ни за квартиру заплатить. Так и ходил на лекции в своём студенческом «секонд-хэнде»… Снова повезло! Мне предложили заняться продажей компакт-дисков, и через первые магазины «Меломана» я познакомился в городе со всеми, кому нужна была музыка. За новыми дисками и бизнесмены приходили, и чиновники, и журналисты. Из Москвы я привёз хороший контракт на поставку рока и джаза. Ни у кого в то время столько интересной музыки не было! Как-то Анатолий Берестов зашёл, увидел, сколько у нас джаза, и позвал на джазовые фестивали – диски продавать. Я слушал все концерты, общался с музыкантами. Очень много хороших знакомств – как раз оттуда. Обо мне и сейчас нет-нет да вспоминают: «А, это же Серёга, который диски продавал!» Я продолжал писать песни. Однажды их услышал гитарист Александр Бадажков. Говорит: давай соберём группу. И привёл своих знакомых музыкантов. Наше первое выступление состоялось в конце 97-го – в театре-студии «Фаэтон». Проект, не мудрствуя лукаво, назвали «Сергей Ермаков и компания». Я даже немного расстроился. Мы ведь группа, вместе, как The Beatles, а тут вроде как: вот – ты, а вот – мы. А потом это название так и осталось. Помню, перед тем концертом я сильно волновался: как примут, как среагируют, может, вообще какие-нибудь гопники придут отношения выяснять. Это в Томске было принято выражать себя, а во всесоюзной кузнице металла как?! Но был аншлаг, столько драйва, настоящей, искренней отдачи от зала – удивительно! Весь следующий год мы в «Фаэтоне» играли, и народ – валом. Видимо, это оказалось тогда очень востребованным. Да и профессиональный уровень у наших музыкантов был высокий. Александр Баджаков вскоре отправился в Москву – и сразу прошёл кастинг к Земфире. Затем он работал с Лерой Массквой, сейчас – с Владимиром Пресняковым, и также пишет песни для Григория Лепса.

– А самому покорить столицу не захотелось?

– Летом 98-го мы приступили к записи своего первого альбома – это происходило в студии ДК КМК, в полуподпольных условиях, на 8-канальном Fostex. Много гастролировали по Сибири. Заявлялись на каждом серьёзном рок-фестивале. Такие в то время, в основном, проходили на Урале. Одним из организаторов был Валерий Ярушин жил – ещё советский певец, музыкант, композитор, заслуженный артист РСФСР, один из основателей ВИА «Ариэль», бывший бессменным руководителем его золотого состава. Мы на этих фестивалях вызывали настоящий шок – надо же, какие ребята из Новокузнецка приехали! В 99-м мы записали ещё один альбом, сняли клип на песню «Деревенская любовь». В клубе «Луна-диско» была наша репетиционная база, где собирались многие местные музыканты. В конце 90-х у нас в городе вообще бурлило не меньше, чем в Томске! Наши диски быстро раскупали – в местных музыкальных магазинах, на «Горбушке» в Москве. Нас крутили по радио, ТВ. Следующий альбом – «Пластмассовый мальчик» – мы уже писали в Кузбасской филармонии, в студии Валерия Черкесова, который работал с Земфирой, группами «Калинов мост», «ДДТ», «Кино». Это была лучшая 16-канальная студия в области, одна из самых хороших в стране. Ещё в советское время там записывались «Земляне» и «Диалог», а позже – Борис Моисеев, когда его стал продюсировать Ким Брейтбург. На «Пластмассового мальчика» дали рецензии несколько столичных журналов. Песня «Качели» ротировалась на «Нашем радио». Потом она – вместе с песней группы «Сплин» – попала в саундтрек к фильму «Возбуждение. Идиосинкразия» режиссёра Татьяны Магадан, в котором играл Николай Караченцов. В состав нашей группы тогда входили Ермаков, Балабанов, Загребельный, Щербаков и Черкесов. Лёша и Женя тоже уехали в Москву: Балабанов начал работать с «Землянами», а Щербаков – с Алёной Свиридовой. А я мотался по столичным продюсерам – они слушали наши песни, охали, ахали, как всё классно… и активно интересовались, есть ли у меня деньги, спонсоры… А их не было! Ну а Москва – такой город, где без денег ты, хоть самый расталантливый, просто никому не нужен.

– Решение учиться вокалу, чем было продиктовано?

– Я вернулся в Новокузнецк разочарованный – ведь, кроме музыки, у меня ничего не было… Но жизнь продолжалась. Я начал работать в массмедиа, занимался радио, телевидением, Интернетом. Выступления тоже были, когда мы эпизодически снова вместе съезжались. Новый состав группы появился девять лет назад – из «стареньких» только я да Алексей Загребельный. В то время он работал в студии Яковенко и писал гитарные партии для мюзиклов. Вместе с Дмитрием Шушуевым и Михаилом Яковенко, которого ещё по группе «Сейшн», гремевшей в тех же 90-х, отлично помнят, мы выпустили новый альбом «Бусы», сделали концерт в джаз-клубе «Геликон», записали живое выступление на «Ново ТВ». Через три года к группе присоединились басист Алексей Ильященко и ударник Сергей Бубенцов. Ещё через три года – к 15-летию группы – мы выпустили альбом «TheBest». С 2009 года я актёр театра-мюзикла «Седьмое утро». Моё амплуа – фараоны, князья, лорды, архиепископы… Для одной из ролей пришлось коротко постричься – да так и оставил этот имидж ради искусства. Решил подтянуть вокал – договорился о прослушивании с Ларисой Николаевной Черненко, а она: времени бегать по урокам у меня нет. Поступай в колледж искусств – возьму в свой класс. Так я опять стал студентом. Бросил всю работу, отправился в свободный полёт. Сначала было сложно. Главное – стало безумно интересно!

– А как возникло желание замахнуться на Георгия нашего Свиридова и на целый концерт «не нашего», но очень обаятельного Фрэнка Синатры?

– В последние годы я серьезно увлёкся академическим вокалом. Занимался – уже факультативно! – у Лидии Васильевны Плотниковой, которая работала ещё в ДК КМК, когда там была всесоюзно знаменитая наша оперетта, где пели слесарь Виктор Яркин и первый секретарь горкома КПСС Альберт Ленский – настоящие легенды Новокузнецка. Заканчивал вокальное отделение у Анны Алексеевны Шелег. Во время учёбы, опять же факультативно, пел в хоре колледжа под руководством Липового, а потом Сергей Алексеевич пригласил меня в Новокузнецкий муниципальный камерный хор. Ещё в колледже я заинтересовался творчеством Фрэнка Синатры и, когда в моём репертуаре было с десяток его произведений, пришёл к директору, художественному руководителю, вокалистке и продюсеру «Геликона» Ольге Юшковой с предложением сделать посвящённый ему концерт. Она тут же включила «минусовку» – пой! Потом сказала, что даст мне «Новый Кузнецкий биг-бэнд» – чтобы готовил выступление. Кто же от такого откажется – это фантастика! Я ещё переживал, что Ольга так рискует, но она только улыбалась: «Какой риск? Я сразу всё услышала». Эта работа была очень волнительной – причём не только для меня, но и для музыкантов. Концерт получился удачным. Люди подходили, делились своими впечатлениями – это было приятно. Все мои сегодняшние планы – развиваться в этом направлении… И исполнять академическую музыку – Свиридова, Глинку, Мусоргского, Чайковского!

Записала Инна Ким, фото Дарьи Елизаровой

Источник: Седьмой день

http://sedmoyden.ru/news/kuzbass/novokuznetsk/interview/884549-serjoga-kotoryj-kompakt-diski-prodaval